Волюнтаризм и субъективизм

«Естественные ограничения», которые прагматик допускает в деятельности,— это ограничения, задаваемые, во-первых, его собственными силами и, во-вторых, создаваемые объективной конъюнктурой конкурентной борьбы.

Поскольку прагматик допускает эти ограничения, постольку он может признавать ценность трезвого расчета, точного знания реальных условий и объективных рамок своей деятельности. Он может признавать ценность рационального согласования целей и средств практической деятельности с этими условиями и рамками. Впрочем, в этом пункте, т. е. в вопросе о значении и роли трезвого расчета н принципа рациональности в среде тех, кто в США воспитан в русле прагматической традиции, нет полного единства.

Прагматизм в его наиболее последовательном варианте легко превращается в волюнтаризм и субъективизм. Трезвый расчет, рациональность в рамках данной установки имеют сугубо прикладное, инструментальное значение и применяются главным образом при выборе конкретных средств деятельности. Причем в вопросе о средствах очевидный акцент делается на силу, на преодоление при помощи силы тех или иных препятствий, создаваемых внешними обстоятельствами, на пути осуществления субъективных целей. Однако, если в ходе деятельности возникают обстоятельства, не поддающиеся силовому решению и обусловливающие неудачи «силовых» акций, прагматик-волюнтарист и субъективист может становиться прагматиком-реалистом, причем принцип реализма обычно применяется при выборе прежде всего средств.

Так, в области внешней политики трезвый анализ объективных реальностей международных отношений заставляет воздерживаться, например, от такого применения военной силы, которое заведомо может привести к сугубо неблагоприятным последствиям для того, кто явится инициатором этого применения. Глубина и последовательность реализма при планировании внешнеполитических действий определяются мерой применения трезвого расчета при выборе не только средств, но и целей внешнеполитического курса, а также учета конъюнктуры отдельных ситуаций и объективной динамики мирового исторического процесса. Эта мера в конечном счете и соответствует степени действительного преодоления общей ограниченности прагматического подхода как такового.

Однако последовательно преодолеть ограниченность прагматизма американскому прагматику-политику очень трудно. Мешают традиции, нигилистическое отношение к углубленной теоретической работе в области идеологии. Мешает и то, что сознание, воспитанное в традициях прагматизма, испытывает глубокое недоверие к любым формам практической деятельности, которые мотивируются общими идеалами, моральными ценностями, не связанными непосредственно с утилитарным расчетом. Последовательный прагматик внутренне не склонен верить в бескорыстную практическую деятельность, мотивируемую соображениями, никак не связанными у него с меркантильными силовыми расчетами и тем более противоречащими этим расчетам.

Но в истории США такие формы деятельности, конечно, имели и имеют место. Они проявляли и проявляют себя и в сфере политики — как внутренней, так и внешней. Например, специфические формы такой деятельности исторически связаны с особенностями борьбы за независимость, гражданской войны и т. д.